ВЫСТУПЛЕНИЯ С ТРИБУНЫ
ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ

ВЫСТУПЛЕНИЯ С ТРИБУНЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ
ДУМЫ

(ВЫДЕРЖКИ ИЗ СТЕНОГРАММ ПЛЕНАРНЫХ ЗАСЕДАНИЙ ГОСДУМЫ)

На часе политических заявлений*

*время, которое отводится на выступления представителей фракций по актуальным социально-экономическим, политическим и иным вопросам, перед началом работы заседания Государственной Думы (Регламент Государственной Думы)

10 июля 2018 года

Отвечая на первый вопрос, можно сказать, что правительство ссылается на майский указ президента. И, действительно, в указе обозначены приоритеты, с которыми сложно не согласиться: это и обеспечение устойчивого роста реальных доходов граждан, и снижение вдвое уровня бедности, и вхождение страны в пятёрку крупнейших экономик мира, и другие, не менее важные приоритеты. Вряд ли кто-то в этом зале, да и в стране в целом, будет спорить с актуальностью этих приоритетов, с тем, что они важны и крайне необходимы для России в настоящее время, — это амбициозные цели, которые должны глубоко изменить весь экономический и социальный уклад нашей страны.

Так что ответ на первый вопрос есть — цели обозначены, но остаётся второй вопрос: кто заплатит за рост доходов в бюджет? И здесь важен выбор инструментов, которыми правительство предлагает достигать поставленных президентом целей. Пока мы видим следующее: повышение пенсионного возраста — решение, которое очевидно ухудшит положение людей; повышение ставки НДС — это ляжет грузом на всех покупателей в стране; налоговый манёвр — он, возможно, хотя это не очевидно, по мнению экспертов, станет дополнительным драйвером роста цен на бензин, а значит, снова за реформу заплатят все покупатели ГСМ; введение налогообложения самозанятых — это явно пойдёт не на пользу данной категории граждан. То есть ответ на второй главный вопрос таков: за повышение бюджетных доходов заплатят все граждане страны. Мы не согласны с таким подходом. Объясню, почему

Как я уже сказал, обозначенные президентом цели беспрецедентны по масштабу и глубине необходимых изменений, таких целей невозможно достичь способами, которые не предполагают широкого общественного консенсуса и не имеют безусловной поддержки абсолютного большинства. То есть только при абсолютной поддержке людей можно достичь поставленных президентом целей, а то, что сейчас такой поддержки нет, думаю, для всех очевидно. Отсутствие широкой поддержки связано не только с тем, что эти решения ухудшают качество жизни людей, в конце концов, в истории было много эпизодов, когда наши сограждане были готовы жертвовать многим ради общего блага. Люди не согласны потому, что чувствуют в предложенных решениях несправедливость, они видят, что правительство даже не попробовало использовать другие варианты решения проблемы, прежде чем перекладывать нагрузку на них. И такой подход, естественно, вызывает резкое отторжение у граждан. А насколько велик уровень отторжения, я понял, когда в социальных сетях задал своим избирателям вопрос, как они относятся к повышению пенсионного возраста. Я специально не высказывал свою позицию, чтобы получить максимально объективные ответы. И поражает масштаб отклика людей и их сильнейшая эмоциональная реакция: в первые же часы проголосовали десятки тысяч человек, тысячи людей оставили свои комментарии, при этом только 3 процента поддержали повышение пенсионного возраста, а 97 процентов высказались против. Но самое главное, что в большинстве комментариев прослеживается одна важная мысль: наши граждане не понимают, почему правительство решило заглянуть сначала в их карман, а не в чей-то другой, почему сначала не были испробованы альтернативные варианты, при этом люди видят, что другие варианты есть.

И действительно, есть масса источников пополнения бюджета, которые не требуют повышения нагрузки на большинство населения: это, например, доходы сверхбогатых граждан, часть которых можно изъять путём введения прогрессивной шкалы НДФЛ; это сверхдоходы экспортёров сырья, получаемые за счёт налоговых льгот и возврата НДС; это более справедливая дивидендная политика и более жёсткий контроль над расходами и доходами госкорпораций, которые могут дополнительно пополнить бюджет; это изменение бюджетного правила таким образом, чтобы часть сверхдоходов от высоких цен на нефть уходила в экономику, а не за рубеж; это общее повышение эффективности бюджетной системы через реальную борьбу с коррупцией. Есть и другие меры, которые также неоднократно предлагали как депутаты нашей фракции, так и наши коллеги.

Кроме того, возможны решения, которые позволят значительно увеличить доходы бюджета в долгосрочной перспективе за счёт более рационального управления имеющимися у нас ресурсами. Сейчас мы слишком сосредоточены на нефтегазовом секторе экономики, поэтому, несмотря на декларацию внимания к другим отраслям, почти нет в них серьёзных прорывов. Мы, например, не видим активной работы в части законодательного регулирования цифровизации экономики: правительство обещало нам более 50 законопроектов по этой теме до конца года, но до сих пор не внесло ни одного, при том, что именно цифровизация является ключевым элементом новой индустриальной революции и будущего роста ВВП. Развитие промышленности реально не стимулируется, а о новой индустриализации и роботизации можно только мечтать. Вызывает вопросы регулирование в сфере добычи ресурсов, не относящихся к нефти и газу. Например, просто повысив расходы на тушение лесных пожаров, мы сохраним для будущих поколений один из ценнейших возобновляемых ресурсов, который может десятилетиями служить источником бюджетных доходов. Для этого нужны сравнительно небольшие вливания бюджетных средств в закупку техники и приём дополнительных сотрудников в лесхозы, конечно, при условии жёсткого контроля. Мы предлагали подобные меры, но пока не были услышаны, а в этом году, к сожалению, мы стремительно движемся к новому рекорду по площади лесных пожаров.

Есть и масса других направлений, которые в будущем могут стать драйверами для пополнения бюджета и повышения темпов экономического развития, при этом не понадобится увеличивать нагрузку на большинство граждан. Проблема в том, что все эти альтернативные варианты можно реализовать, только сделав ценностный выбор в пользу интересов граждан, а не в пользу интересов узких групп влияния. К сожалению, пока мы видим, что правительство не готово не только к такому выбору, но и даже к обсуждению его необходимости. Вместо открытого диалога с людьми мы видим попытки прикрыться благородными целями, подмену аргументов, замалчивание, и проблема в том, что этот подход распространяется не только на решения правительства, он транслируется всеми участниками процесса принятия решений: чиновниками, государственными и коммерческими компаниями, часто — депутатами.

Как это воспринимается людьми, могу проиллюстрировать на примере моего региона. Недавно на фоне процессов, связанных с повышением пенсионного возраста, появилась информация о том, что компания, в отношении основного владельца которой введены санкции, обратилась в правительство с просьбой о господдержке и в качестве одной из мер помощи попросила пересмотреть тарифную политику в Иркутской области. Если предложения компании будут приняты, то, по оценкам экспертов, тарифы на электроэнергию для населения в регионе могут вырасти в 2–3 раза. Информация закономерно вызвала широкий общественный резонанс: люди вышли на митинг, идёт сбор подписей под обращением в правительство, и это происходит потому, что наши граждане интуитивно понимают, что в настоящее время правительство вполне может встать не на их сторону, а на сторону олигарха. Но самое главное в этой ситуации — это реакция компании на общественное недовольство, что очень точно иллюстрирует приоритеты во взаимоотношениях с людьми: вместо того, чтобы вступить в диалог с обществом, представители компании начали угрожать тем, кого они считают лидерами недовольства, заказали в региональных и федеральных СМИ против этих людей грязную пиар-кампанию, пытаются собирать компромат на лидеров движения, терроризируют их друзей и членов их семей. Дошло до того, что представители службы безопасности компании предлагают местным жителям за деньги на камеру высказываться в негативном ключе об организаторах и участниках протеста. Этот сюжет ярко демонстрирует ценностные приоритеты — интересы и мнения людей игнорируются и не принимаются в расчёт. Даже у корпораций появилось желание решить свои проблемы за счёт граждан, даже частные компании считают, что мнение большинства можно игнорировать, когда это большинство высказывается против.

Между тем, повторяю, я убеждён, что реформы такой глубины, необходимые для достижения поставленных президентом целей, не могут быть реализованы без одобрения и поддержки большинства граждан. Без диалога с гражданами, без учёта мнения большинства мы скорее получим обратный эффект, а вернуть доверие людей мы сможем, только если правительство честно задействует иные резервы, не боясь затронуть интересы узких групп влияния. И я думаю, что все граждане поддержат правительство, если увидят, что ради общего блага на жертвы готовы пойти и представители элит, если будет сокращён гигантский разрыв в уровне жизни и исчезнет пропасть между доходами самых богатых и самых бедных, если будут снижены зарплаты и премии топ-менеджеров госкорпораций, министров и депутатов, если будут возвращены в российскую юрисдикцию и начнут платить налоги сырьевые корпорации, которые находятся в офшорах, если олигархи, живущие за счёт богатств страны, созданных целыми поколениями наших сограждан, перестанут в эти тяжёлые времена демонстративно тратить баснословные деньги на зарубежные активы, яхты, самолёты

виллы, если они будут со всей страной и затянут пояса, если средства Фонда национального благосостояния вернутся в страну и начнут работать на экономику и на интересы людей, если чиновники будут реально отвечать за последствия своих неверных решений, — вот тогда люди с пониманием отнесутся даже к самым непопулярным реформам. Я уверен, что после принятия всех этих мер мы найдём такое количество денег для бюджета, что их хватит на выполнение всех пунктов майского указа и ещё останется для будущего развития. Все необходимые действия уже неоднократно предлагались и депутатами нашей фракции, и нашими коллегами. Реализация пакета мер, предложенных нашей партией, позволит увеличить доходы бюджета с нынешних 16 до 25 триллионов рублей, не повышая нагрузку на большинство граждан. Нужно просто наконец сделать выбор в пользу граждан, начать искать консенсус с обществом, увидеть альтернативные варианты и начать работать над их реализацией. И если мы займёмся этим все вместе, невзирая на политические предпочтения, то, уверен, мы точно сможем достичь самых амбициозных и масштабных целей.

Спасибо за внимание.

8 ноября 2018 года

Мы показали всему миру новые принципы в отношениях государства и граждан, основанные на стремлении к социальной справедливости. Между тем, как и 100 лет назад, мы находимся на новом витке трансформации всей мировой политической и экономической системы — уверен, что все это чувствуют и замечают симптомы этих изменений. И в этой ситуации особое значение приобретает единство власти и граждан, умение слушать и слышать друг друга, понимание, что каждый гражданин имеет ценность для страны и интересы всех жителей государства должны учитываться.

К сожалению, со стороны федеральных чиновников мы видим, скорее, противоположные подходы: мнение людей не учитывается, правила устанавливаются для всей страны даже без попытки понять разницу в региональном развитии, ментальные особенности игнорируются, различий в уровне жизни как будто не существует. Иногда возникает ощущение, что федеральные чиновники в принципе уверены, что вся страна живёт в Хамовниках, имеет дачу на Новой Риге, ходит с макбуком под мышкой, со стаканчиком латте в одной руке и последней моделью айфона в другой. Приведу несколько примеров, к чему приводят такие иллюзии, причём для объективности специально из разных сфер.

Пример первый — новые правила обращения с отходами. Явно разработанные для решения проблем в Москве, Московской области и городах-миллионниках, они совершенно неприменимы к региону с большой территорией. В некоторых случаях доходит до абсурда. В Иркутской области есть село Ербогачён, это административный центр муниципального района площадью со среднюю европейскую страну и с населением меньше пяти тысяч человек. Исходя из правил, установленных в Москве, мусор из него придётся возить в город Братск, расположенный примерно в пятистах километрах по прямой. При этом единственный круглогодичный способ добраться до Ербогачёна — на самолёте. Видимо, региональный оператор будет возить мусор из этого посёлка грузовыми бортами. И таких примеров масса.

Однако главная угроза реформы отрасли — кратный рост тарифов на вывоз мусора. Возможно, для кого-то это будет сюрпризом, но в малонаселённых регионах, а таких у нас больше половины, при новой схеме значительно растёт транспортная составляющая в тарифе. Сложно поверить в обещания федеральных чиновников, что рост тарифов не должен превышать 4 процента, особенно если вспомнить, что от села Ербогачён до ближайшего нормального полигона можно только долететь самолётом.

Тут уместен второй пример — речь о зарплатах учителям. В 2012 году, когда президент подписал майские указы, скорее всего, он не мог предугадать, к каким довольно уродливым перекосам может привести попытка чиновников реализовать их. Что мы наблюдаем сейчас? Мало того, что по факту в регионах зарплату до средней догоняют стимулирующими надбавками, по сути, ничем не мотивированными доплатами, сделанными ради отчётности, так ещё есть огромная разница между учителями малокомплектных школ и школ с полным составом учеников: преподаватели в полностью укомплектованной школе могут получать 30–50 тысяч рублей при средней зарплате по региону в 35 тысяч, в то же время учителя в малокомплектных школах получают 15–18 тысяч. Авторы этих правил, возможно, не понимают, что такое «малокомплектная школа», или забыли об этом, ведь они живут в Москве, их дети учатся в московских школах или за границей. Между тем нередко малокомплектная школа — это маленькое старое деревянное здание, это школа с тремя классами и двадцатью учениками, которых учат три преподавателя, но эти преподаватели делают ровно ту же самую работу, что и любой учитель в стране: они совершают великий подвиг, растят наше будущее — почему они должны за свою работу получать зарплату, которой едва хватает на еду?!

Похожая ситуация и в здравоохранении. Да, удалось повысить зарплату врачам в райцентрах, но опять же за счёт двукратной нагрузки; да, есть программа «Земский доктор», есть планы по строительству ФАПов в удалённых посёлках, но найти фельдшера для посёлка, где живут 2–3 тысячи человек, почти невозможно — люди не хотят работать за те небольшие зарплаты, которые им предлагают

Аналогичная проблема и с Домами культуры: их строят по программам развития, зарплату работникам повышают, но про обслуживающий персонал как-то забыли или не знали, что в сельских Домах культуры есть такая должность, как кочегар или истопник, — сложно знать об этом, если ты живёшь в Москве и в глаза не видел ни печь, ни кочегарку. Если эти примеры не бросаются в глаза, так как касаются узкой группы людей, то следующие коснутся всех или многих.

Прежде всего речь о недавно принятом законе о повышении пенсионного возраста. Я хочу напомнить, что в изначальном варианте не было вообще никакой дифференциации по регионам. Нам говорили о том, что средняя ожидаемая продолжительность жизни в России достаточна, чтобы поднять возраст выхода на пенсию, и пока оппозиция не поставила вопрос о том, что эта продолжительность значительно отличается в зависимости от условий проживания, пола, региона, авторы реформы делали вид, что законопроект прекрасно учитывает интересы всех граждан. Конечно, если мерить всю Россию по Москве, где средняя ожидаемая продолжительность жизни женщины составляет 80 лет, то возраст выхода на пенсию можно установить и выше, а вот если судить по Тыве, где мужчина в среднем не доживает до 60 лет, то картина становится кардинально другой и пенсионный возраст вообще нужно снижать.

Ещё пример — обсуждаемый сейчас законопроект о налогообложении самозанятых. Мы уже говорили, что это несвоевременная мера: нельзя вводить налоги на граждан в момент, когда реальные доходы сокращаются четыре года подряд, перспективы роста экономики туманны, а государство объективно не исполняет своих обязанностей перед гражданами, но сейчас хочу остановиться на отношении к самозанятым, о которых идёт речь в этом законопроекте. Нам говорят: самозанятые зарабатывают по 70–80 тысяч рублей, они вполне в состоянии позволить себе заплатить 3 тысячи в виде налога. В регионах, где проводится этот эксперимент, может, всё и так, но этот эксперимент дойдёт и до остальной части страны, а там ситуация совсем иная. Там типичный самозанятый — это женщина в декрете, муж которой получает 30–40 тысяч рублей, а она вместе с декретными и доходами от пирожков имеет в лучшем случае 15 тысяч, для неё налог в 400–500 рублей является серьёзной суммой—это, например, полностью собранный рюкзак для ребёнка в школу. Чтобы это понимать, нужно просто знать, как живёт большая часть россиян.

Я могу приводить ещё примеры и думаю, что каждый депутат в этом зале часами может рассказывать, как установленные на федеральном уровне правила совершенно не учитывают ситуацию на местах. Возникает вопрос: почему федеральные чиновники так относятся к людям, живущим в удалённых уголках нашей страны? Ответ лежит на поверхности: чиновники просто забыли, как живёт народ, чью судьбу они решают. В связи с этим предлагаю рассмотреть вопрос о введении принципа ротации для любого сотрудника федерального министерства и ведомства. Думаю, будет правильно, если чиновник каждые три-четыре года будет переводиться на работу в регионы и возвращаться в зависимости от полученных результатов. Практика ротации хорошо показала себя в силовых ведомствах, она позволяет не терять связь с реальностью, понимать ситуацию в регионах, более внимательно относиться к проблемам граждан. Однако думаю, что есть более глубокая ментальная проблема: многие федеральные чиновники в принципе не очень понимают, зачем нужны люди, живущие в маленьких посёлках на севере и востоке России. Им кажется, что эти граждане не приносят никакой прибыли экономике, содержание инфраструктуры там очень дорого, социалка обходится в огромные суммы, а вот полезная функция проживания наших граждан в многочисленных уголках нашей страны чиновникам в Москве как-то непонятна. Отсюда и правила, которые совершенно не учитывают специфику таких посёлков, отсюда и хроническое недофинансирование инфраструктуры, нужной для жизни людей в таких территориях.

Меня удивляют радостные рапорты о том, что у нас на 2019 год заложен профицит в федеральном бюджете, ведь эти деньги не будут потрачены на ремонт и модернизацию инфраструктуры по всей стране. У нас есть посёлки, где износ электросетей и сетей водоотведения составляет и 70, и 80 процентов, там всё льётся из труб прямо в землю, столбы линий электропередачи висят на проводах, потому что основания подгнили, — а мы тут радуемся, что у нас бюджет профицитный, и все дополнительные деньги замораживаем на чёрный день. Только возникает вопрос: а мы уверены, что для большей части нашей страны чёрный день уже не наступил?

Чтобы понять ущербность этой политики, нужно хорошо знать историю нашей страны, как она образовалась и как работала система

расселения на протяжении всей нашей истории. Она работала так: и при империи, и при СССР мы всегда удерживали территорию нашей страны вот такими маленькими посёлками, расселяясь по ней, занимая опорные точки, удерживая их даже под угрозой внешнего вторжения. Здесь важны не только крупные поселения вроде Иркутска, Читы, Владивостока и Хабаровска, но и маленькие посёлки вроде упомянутого мной Ербогачёна, потому что если в них не живут российские граждане, то в условиях ползучей миграции и тесных экономических связей там очень скоро будут жить граждане других стран и будут выкачивать наши ресурсы, пользуясь нашей неспособностью их защитить

Каждый житель даже самого маленького посёлка важен, это маленький опорный пункт. Столетиями люди в этих посёлках, по сути, выполняли государственную задачу по удержанию территории подчас в тяжёлых климатических условиях, в лишениях, при недостатке социальной, экономической инфраструктуры, без доступа к элементарным благам цивилизации. В те времена, когда государство понимало миссию этих людей, оно поддерживало их льготами либо дополнительными выплатами, потому что они это заслужили. Вот хорошо было бы понять это федеральным чиновникам, осознать, что люди, живущие в дальних городах и посёлках, совершают свой маленький подвиг ради страны, и специфика их жизни должна учитываться. Условия для них должны быть как минимум не хуже, чем для столичных жителей, а как максимум — лучше, чтобы компенсировать те тяжёлые условия жизни, в которых они живут.

Спасибо за внимание.

16 апреля 2019

Мы много и часто говорим, что федеральный центр забирает деньги у регионов. За последние десять лет было принято больше десятка поправок в Бюджетный кодекс, перераспределяющих налоговые доходы в пользу федерального центра, — о перераспределении 1 процента ставки налога на прибыль в 2017 году, части доходов от уплаты акцизов на бензин в 2011 году, 5 процентов ставки НДПИ на углеводороды в 2009 году; в текущем 2019 году отменён налог на движимое имущество. Только эти меры привели к прямым потерям регионов в размере около 1 триллиона рублей, и можно привести ещё много примеров подобных решений, которые были приняты и на уровне законов, и на уровне подзаконных актов. С одной стороны, каждый раз при принятии таких решений правительство утверждает, что компенсирует регионам выпадающие доходы тем или иным способом (что происходит на деле — рассмотрим чуть позже). С другой стороны, вполне очевидна сверхзадача, ради которой доходы изымаются: мы живём в очень большой стране, регионы у нас разные по своему потенциалу и уровню жизни, и, действительно, необходим инструмент, позволяющий и выравнивать уровень жизни людей, и решать важные общегосударственные задачи. Первостепенная важность этой задачи очевидна и бесспорна, поэтому вопрос не в самом принципе, а в том, получается ли у правительства найти баланс между заявленными целями и необходимостью создавать условия для развития регионов.

Давайте рассмотрим некоторые факты. За последние десять лет доля региональных бюджетов в налоговых доходах упала с 60 до 44 процентов, или почти в полтора раза, то есть баланс значительно сместился в пользу интересов федерального центра. Как я сказал ранее, правительство утверждает, что выпадающие доходы регионов компенсируются дополнительной поддержкой из федерального бюджета и передачей регионам других доходов.

Сначала разберёмся с бюджетной поддержкой: с 2009 года её объём вырос не так сильно —всего на 30 процентов, но куда важнее, что с 2009 по 2018 год доля трансфертов от налоговых доходов федерального бюджета сократилась с 60 до 20 процентов, или в три раза, то есть федеральный бюджет теперь оставляет четыре пятых налоговых доходов для собственных нужд. При этом нужно понимать, что собственные налоговые доходы и трансферты — это совершенно разные по сути средства. Налоговыми доходами регионы могут распоряжаться по своему усмотрению: могут их вкладывать в социальную сферу, в капитальное строительство, в инвестиционные проекты, могут даже оставлять на счетах на чёрный день — это всё в полномочиях руководства регионов, которое избирается жителями и перед которыми оно должно нести ответственность. Трансферты, за редким исключением, имеют целевой характер, регионы не могут полностью самостоятельно ими распоряжаться. При замене собственных налоговых доходов на трансферты региональные руководители становятся подотчётными не избирателям, а чиновникам федерального уровня — это и есть потеря финансовой самостоятельности и мотивации к развитию, о чём мы часто говорим.

Теперь разберёмся с тезисом, состоящим в том, что регионам взамен изъятых доходов передаются другие неналоговые или налоговые доходы. Налоги налогам рознь. Приведу простой пример: с 2019 года упраздняется налог на движимое имущество — ситуация с ним сама по себе верх пренебрежения региональными интересами. Напомню, как всё происходило. В 2018 году правительство повысило ставку НДС с 18 до 20 процентов, бизнес возмутился, и федеральное правительство пошло ему навстречу и в качестве компенсации отменило налог на движимое имущество. Но НДС полностью зачисляется в федеральный бюджет, а налог на движимое имущество — в региональный, то есть федеральное правительство, чтобы успокоить бизнес, отказалось от налога, который федеральный бюджет и так не получал. Регионы лишаются минимум 180 миллиардов рублей, а федеральный бюджет свои 600 миллиардов от повышения ставки НДС за счёт граждан и регионов получает.

Субъектам Федерации обещали компенсировать выпадающие доходы. Начнём с того, что компенсация неполная: по нашим подсчётам, сумма выпадающих доходов регионов по налогу на движимое имущество занижена примерно в два с половиной раза. Почти половина компенсации идёт за счёт очередного трансферта на сбалансированность, который утверждён только в бюджете на 2018 год, и есть немалый риск того, что в бюджете на 2019 год и последующие годы мы его уже не увидим. Ещё четверть выпадающих доходов компенсируется за счёт передачи регионам акциза на крепкий алкоголь, то есть вместо стабильного, удобного для сбора налога на движимое имущество регионам предлагается либо производить больше водки, либо больше её потреблять, а лучше и то, и другое. Проблема в том, что во многих регионах нет производства крепкого алкоголя: им просто не с чего собирать акциз, щедро отданный федеральным правительством взамен изъятых доходов.

доходов. Исходя из всего сказанного картина межбюджетных отношений выглядит следующим образом: федеральный центр последовательно забирает собственные доходы у регионов, возвращает обратно в разы меньше, возвращает целевыми трансфертами и налоговыми доходами, которые трудно собрать, и даже эти деньги — на пару лет, не больше.

Такая политика приводит к целому ряду негативных последствий. Во-первых, растёт госдолг регионов: в 2009 году совокупный госдолг субъектов Федерации и муниципальных образований составлял 1 триллион рублей, на 1 января 2019 года — уже 2,5 триллиона рублей. Недавно правительство случайно предоставило нам прогноз по росту совокупного госдолга регионов в ближайшие два года ещё на 50 процентов (правда, сейчас оно говорит, что это ошибочные данные, но в это сложно поверить). Во-вторых, регионы сокращают бюджетные инвестиции: только за последние четыре года доля бюджетных инвестиций упала с 13,4 до 10,8 процента, из них почти половина — это расходы на дорожное хозяйство и систему ЖКХ, то есть на латание дыр в дорогах и ремонт прогнившей канализации; давайте будем честными — это не инвестиции; из остальных расходов к инвестициям можно очень условно отнести расходы на образование, здравоохранение, спорт и национальную экономику, итого почти 30 процентов, или 3 процента всех расходов региональных бюджетов. Спросите у любого руководителя коммерческой компании, что с ней будет, если инвестировать 3 процента доходов в собственное развитие, и послушайте, что вам скажут.

Всё это говорит о том, что правительству не удаётся достичь баланса между интересами федерального бюджета и бюджетов регионов. Давайте посмотрим, как обстоят дела со справедливым распределением средств от сильных субъектов Федерации к слабым. Из 9 триллионов рублей совокупных налоговых доходов регионов в 2018 году 3 триллиона, или 35 процентов, приходится на Москву и Санкт-Петербург с их областями. На десять регионов с самыми высокими налоговыми доходами приходится половина налоговых доходов всех регионов, на десять регионов с самыми низкими налоговыми доходами приходится 1 процент налоговых доходов всех регионов — это колоссальный разрыв между субъектами Федерации. Давайте возьмём 20 регионов с самой высокой отдачей в федеральный бюджет и сравним их с 20 регионами — лидерами по расходам бюджета на одного жителя. Всё те же Москва и Санкт-Петербург с их областями, а также нефтегазовые регионы — лидеры в обоих списках, они дают в федеральный центр больше всего налогов, много тратят в расчёте на одного жителя, в них врачи, учителя получают очень высокую зарплату, а вот промышленно развитых регионов, которые дают больше всего средств в федеральный бюджет, вы не увидите среди лидеров по расходам на одного жителя, зарплатам учителей и врачей. Например, Пермский край даёт стране 260 миллиардов рублей налогов в год, средняя зарплата врача в нём составляет 57 тысяч рублей, бюджетные расходы — 60 тысяч рублей на человека, при этом Магаданская, Мурманская области, Чукотка и Камчатка дают стране 20 миллиардов рублей на всех, но зарплата врачей здесь от 90 тысяч до 180 тысяч рублей, а бюджетная обеспеченность на одного жителя доходит до 670 тысяч рублей, то есть в десять раз больше, чем в Пермском крае, — сложно назвать эту ситуацию нормальной.

Однако вернёмся к разнице между столицами и остальной страной. Напомню, что Москва и Санкт-Петербург с их областями — это 35 процентов всех налоговых доходов регионов. Денег здесь настолько много, что их буквально некуда девать. Чтобы хоть как-то пристроить сверх-доходы, в Москве начали программу реновации пятиэтажек, которые даже не в ветхом или аварийном состоянии, — и это в тот момент, когда в остальной стране 2 миллиона человек живут в бараках! Ещё и беспрецедентными темпами строится метро: по темпам его строительства нынешняя Москва опередила сталинскую, и это подаётся как безусловное достижение, но ведь СССР, кроме строительства метро, создавал и развивал промышленную базу практически в каждом регионе, и мы этой базой пользуемся до сих пор.

В качестве вывода можно сказать, что политика правительства приводит не к справедливому распределению финансовых средств между регионами, а к совершенно другим результатам—к росту государственного долга субъектов Федерации, к растущим и совершенно необоснованным диспропорциям в качестве жизни между регионами, к отсутствию мотивации и возможностей для дальнейшего развития.

На наш взгляд, необходим баланс между интересами федерального центра и регионов. Необходимо перераспределять налоговые доходы в пользу регионов при сохранении жёсткого контроля за расходами и бюджетной политикой, доля субъектов Федерации в налоговых доходах не должна быть меньше 60 процентов, как это было в 2009 году, у каждого региона должен быть чёткий план увеличения собственных доходов не за счёт федеральных трансфертов, а за счёт роста налогооблагаемой базы — только это может быть критерием оценки деятельности губернаторов. Для выполнения этих планов объём инвестиционных расходов в бюджетах регионов должен быть повышен минимум в пять раз, необходимо уменьшить диспропорции в социальной сфере между регионами, зарплаты бюджетников не должны различаться в десятки раз. Необходимо умерить аппетиты столиц, сократить их долю в налоговых доходах, нужны деньги на проектное развитие и поддержку беднейших субъектов Федерации.

Спасибо за внимание.

24 сентября 2019

Уважаемый Александр Дмитриевич, уважаемые коллеги! В ближайшие дни правительство внесёт в Государственную Думу проект бюджета на 2020 год, на его основе регионы будут верстать уже свои бюджеты. Я предлагаю проанализировать эффективность и справедливость распределения денег и полномочий между федеральным и региональными уровнями. При анализе я предлагаю исходить из тезиса, что федеральный бюджет является инструментом для решения двух задач: во‑первых, перераспределения средств между регионами, чтобы обеспечить достойные уровень и качество жизни для граждан во всех регионах, во‑вторых, аккумулирования средств для общенациональных задач.

Последние десять лет федеральный бюджет постоянно изымает у регионов всё больше и больше собственных доходов, за это время доля региональных бюджетов в налоговых доходах упала с 60 процентов до 44 процентов, или почти в полтора раза. Правительство обосновывает изъятие средств задачей балансирования региональных бюджетов. Балансировка должна происходить через трансферты регионам, но их доля в доходах региональных бюджетов постоянно падает: в период с 2009 по 2018 год она упала с 25 процентов до 17 процентов. То есть деньги изымаются, но обратно в виде трансфертов возвращаются не полностью.

То, как это происходит, можно разобрать на примере изъятия 1 процента налога на прибыль. При принятии этого решения правительство нам обещало, что дополнительные поступления будут направлены в виде дотаций экономически слабым регионам и в виде грантов тем регионам, которые показывают высокий уровень прироста налогов. В 2017 году за счёт этой меры федеральный бюджет получил больше 150 миллиардов рублей, но регионы получили обратно в виде дотаций и грантов около 120 миллиардов, 31 миллиард правительство потратило на иные цели; в 2018 году федеральный бюджет получил уже почти 200 миллиардов рублей, вернул регионам немногим больше 150 миллиардов, 44 миллиарда снова использовал на иные цели. И при этом, если мы зададимся вопросом: «А была ли достигнута цель — выравнивание бюджетной обеспеченности регионов?», ответ будет: «Скорее, нет, не достигнута».

По данным Высшей школы экономики, в 2017–2018 годах разрыв между возможностями регионов предоставлять бюджетные услуги увеличился, диспропорции бюджетной обеспеченности регионов также в лучшую сторону не изменились. Более того, даже если бы 1 процент налога на прибыль не был передан на федеральный уровень, за счёт роста собираемости этого налога федеральный бюджет и так получил бы дополнительно 300 миллиардов рублей, и это в два раза больше, чем передано регионам в виде дотаций. То есть и без централизации 1 процента федеральный бюджет справился бы с поддержкой регионов в том объёме, в котором он это делает. Принятая мера была не только излишней, но и вредной для региональных экономик, так как убрала очередной стимул для их развития.

В связи с этим я предлагаю вернуть обратно в регионы 1 процент налога на прибыль уже с 2021 года, соответствующий законопроект я внёс в Государственную Думу сегодня утром. Если он будет принят, 12 регионов увеличат свой бюджет на величину от 2 до 4,5 процента, 19 регионов — на величину от 1 до 2 процентов, бюджеты остальных регионов вырастут на величину около 1 процента, при этом снижение общего объёма межбюджетных трансфертов можно компенсировать за счёт прироста от федеральной части этого налога.

Конечно, мне могут возразить, что средства, изымаемые из региональных бюджетов, консолидируются в федеральном бюджете для решения общенациональных задач. Для того, чтобы понять, насколько эффективно это делается, достаточно посмотреть отчёт Счётной палаты по итогам исполнения федерального бюджета на 2018 год.

По итогам 2018 года сложился самый низкий уровень исполнения расходов федерального бюджета за последние десять лет. Объём неисполненных бюджетных ассигнований составил почти 800 миллиардов рублей и увеличился по сравнению с 2017 годом более чем на 30 процентов, объём неисполненных назначений по госпрограммам только в открытой части составил 400 миллиардов рублей, объём неисполнения расходов федерального бюджета по государственным контрактам на закупку товаров, работ и услуг в 2018 году составил также почти 400 миллиардов рублей, и это на четверть больше, чем в 2017 году. Уровень кассового исполнения расходов на реализацию федеральной адресной инвестиционной программы по итогам 2018 года являлся самым низким за 15 лет — менее 82 процентов объёма лимитов бюджетных обязательств. В 2018 году не введены в эксплуатацию почти 200 объектов, и это практически половина от общего количества объектов, подлежащих вводу, общий объём незавершённого строительства на федеральном уровне на 1 января 2019 года составил почти 3 триллиона рублей

То есть вся страна каждый день надрывается, собирая налоги в федеральный бюджет, а итоги работы федеральных чиновников только за один 2018 год — это почти 2 триллиона рублей неисполненных расходов и ещё почти на 3 триллиона недостроенных объектов. Это не тот результат, которого ждут люди в регионах, когда они отдают большую часть собранных налогов на федеральный уровень!

Причины, почему федеральный центр настолько неэффективно распоряжается средствами, изъятыми у регионов, можно рассмотреть на примере тушения лесных пожаров. В этом году горящие леса в Сибири привлекли внимание всей страны и мира, смог от пожаров чувствовали жители большей части России, петиция с требованием ввести режим чрезвычайной ситуации собрала больше миллиона подписей. Однако площадь пожаров растёт уже не первый год, по результатам постоянного мониторинга, проводимого Счётной палатой по поручению президента, за три последних года, с 2016‑го по 2018‑й, площадь, пройденная огнём, увеличилась в 3,2 раза и составила в 2018 году 8,5 миллиона гектаров. Одна из причин, по которой с каждым годом горит всё больше лесов, заключается в том, что ответственность за тушение лесных пожаров размазана между органами власти разных уровней.

Полномочия по охране и сохранению лесов, безусловно, должны быть федеральными: лес — наше национальное достояние, но Лесным кодексом защита лесов от пожаров передана как полномочие на региональный уровень. По правилам вместе с полномочиями должны быть переданы и средства на их исполнение в виде субвенций, однако объёмы этих субвенций снижались на протяжении последних лет, вот несколько цифр: по сравнению с 2015 годом расходы на создание лесных дорог, предназначенных для охраны лесов от пожаров, снижены в 2016 и 2017 годах соответственно в 2,2 раза и в 1,4 раза; расходы на реконструкцию лесных дорог — более чем в полтора раза; расходы на проведение профилактического выжигания хвороста—почти в полтора раза; расходы на мониторинг пожарной опасности в лесах — почти на 10 процентов; в Иркутской и Свердловской областях снижение объёмов финансирования на охрану лесов от пожаров в 2017 году по сравнению с 2015‑м составило около 30 процентов.

В чрезвычайной ситуации регионы вынуждены тратить собственные средства на исполнение федерального полномочия — так, в 2018 году Красноярский край и Иркутская область потратили на тушение лесных пожаров в два раза больше, чем регионам было предоставлено на эти цели из федерального бюджета, — часто в регионах просто нет в наличии средств на тушение пожаров. Это приводит к росту задолженности бюджетов, которая на 1 января 2016 года составила более 600 миллионов рублей, а на 1 января 2017 года — около 400 миллионов рублей; до настоящего времени задолженность за 2016 год в полном объёме не погашена, что в ряде регионов привело к судебным разбирательствам. Ну и принципы расчёта тех средств, которые поступают в регионы, вызывают массу вопросов. Так, например, федеральным бюджетом на 2019 год запланированы целевые средства на приобретение лесопатрульной техники, но на её содержание, в том числе на покупку ГСМ, запасных частей, ремонт, страхование, средства не заложены.

Очевидно, что одна из главных причин постоянного роста пожаров заключается в совершенно нелогичной и неработающей системе распределения ответственности и полномочий между федеральным центром и регионами. В существующей системе найти ответственного невозможно: федеральные чиновники говорят, что, мол, за тушение у нас отвечают региональные руководители, они нам не прислали заявки на финансирование; региональные чиновники в ответ говорят, что всё присылали, но выделено недостаточно денег. А раз нет ответственных, значит, нет и выводов по итогам пожаров, нет разбора полётов, система не меняется, как следствие — площадь пожаров растёт. Эту проблему нужно решать системно и радикально — ответственный должен быть один, мы всегда должны знать, с кого спрашивать за горящие леса. И поскольку леса — это общенациональное достояние, значит, и отвечать за их тушение должен федеральный уровень.

В качестве конкретного решения проблемы я внёс в конце прошлой недели законопроект о том, чтобы все полномочия по тушению лесных пожаров вернуть на федеральный уровень с 1 января 2020 года, иначе в следующем году мы снова будем задавать вопросы: почему у нас горят леса и кто должен нести за это ответственность? Как видно из этого примера, проблема неэффективности выполнения задач федерального бюджета по консолидации средств на общенациональные нужды зачастую связана с безответственностью чиновников на разных уровнях власти, подчас у неверных решений о выделении денег из федерального бюджета просто нет ответственных

В связи с изложенным предлагаются следующие меры в сфере межбюджетных отношений.

— Первое. Необходимо проработать систему мер, направленных на повышение уровня самодостаточности региональных бюджетов. Регионам должны быть возвращены минимум 20 процентов от объёма их собственных доходов, после этого должен быть наложен мораторий на изъятие у регионов собственных доходов на любые цели в течение как минимум десяти лет.

— Второе. Нужно проработать меры, направленные на повышение уровня эффективности и прозрачности распределения межбюджетных трансфертов

— Третье. Межбюджетные трансферты должны использоваться не для мифического выравнивания бюджетной обеспеченности, а для создания минимально допустимого уровня качества жизни во всех регионах

— Четвёртое. Необходимо начать устранять практику, при которой ответственность за полномочия размазывается между уровнями власти. Ответственность должна быть либо централизована на федеральном уровне, либо передана вместе с источниками доходов на региональный или местный уровень. Такие ситуации, как ситуация с тушением лесных пожаров, должны быть полностью исключены.

Спасибо за внимание.

12 ноября 2019

Позиция нашей партии была изложена в развёрнутой статье Геннадия Андреевича Зюганова, опубликованной в газете «Правда», также он её представил в ходе обсуждения проекта бюджета в первом чтении. Я не буду повторяться — я хочу остановиться на одной конкретной, сквозной для всего бюджета проблеме, которая ярко характеризует тупик, в который постепенно заходит правительство в своей бюджетной политике. Проблема следующая: мы фиксируем уже заложенное при формировании бюджета систематическое неисполнение обязательств государства перед гражданами.

Буквально вчера Счётная палата привела шокирующие цифры: 1 триллион рублей может составить объём неисполненных обязательств бюджета в 2019 году. И эта сумма постоянно растёт: по итогам 2016 года неисполненные расходы составляли 220 миллиардов рублей, а в 2018 году — уже 800 миллиардов. То есть из года в год мы наблюдаем, как наше правительство с полным пониманием последствий не выполняет перед людьми взятые государством обязательства, при этом каждый год формируется список новых целей и задач, которые уже на этапе планирования выглядят как невыполнимые. Приведу несколько конкретных примеров невыполнения уже взятых на себя обязательств — специально привожу примеры из самых разных отраслей, чтобы было понятно, что проблема носит системный характер.

— Пример первый. Предоставление жилья выезжающим из районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей. В бюджете на 2020 год на исполнение этого обязательства заложено 5 миллиардов рублей. На данный момент в очереди всё ещё стоит 190 тысяч человек, и большинство из них ждут уже 15 лет. Чтобы закрыть вопрос, нужно 473 миллиарда рублей, но при текущем финансировании последняя семья в очереди получит жильё почти через 100 лет. Мы с вами поднимали этот вопрос в течение уже многих лет, депутатами многократно вносились поправки об увеличении финансирования. В прошлом году при принятии бюджета Государственная Дума поручила правительству принять меры по решению этой проблемы. Год прошёл, мы снова обсуждаем бюджет, но никаких предложений не видим. Самое печальное, что количество людей в очереди снижается по естественным причинам: люди просто не доживают до получения жилья. И если на это рассчитывает правительство, то это очень цинично, и согласиться с этим нельзя.

— Второй пример. Жильё для ветеранов боевых действий. По признанию самого же правительства, его до сих пор не получило более 15 тысяч ветеранов, которые встали в очередь ещё до 2005 года. Люди, которые проливали кровь за страну, ждут исполнения государством своих обязательств больше 15 лет. В бюджете на 2020 год на эти цели заложено 2 миллиарда рублей. Исходя из этих объёмов финансирования ветераны будут ждать жильё ещё шесть лет, то есть последний человек в этой очереди получит свои несчастные 18 квадратных метров через 20 лет после постановки на очередь — это постыдная ситуация!

— Третий пример. Субсидии на компенсации малоимущим расходов на уплату взносов на капремонт. В большинстве регионов субсидии, выделяемые федеральным центром, составляют лишь 50 процентов необходимого объёма средств, остальное из своих средств из года в год вынуждены оплачивать регионы

— Четвёртый пример. Санаторно-курортное лечение для ветеранов и инвалидов. Средства на него должны выделяться через Фонд социального страхования. В 2020 году на это заложено 5,5 миллиарда рублей, однако этих денег хватает на оплату менее 40 процентов путёвок. В итоге ветераны войны и боевых действий, инвалиды, дети-инвалиды вынуждены ждать своей очереди по четыре-пять лет. Это позорная и бездушная практика, которую необходимо прекратить. Для этого нужно увеличить финансирование в четыре раза, это дополнительно 15 миллиардов рублей, не такие большие деньги, но это позволит прекратить унижение стариков и инвалидов.

— Пятый пример касается лесной отрасли, на нём я хотел бы остановиться подробнее, так как он позволяет наглядно увидеть, как федеральные чиновники манипулируют методиками расчёта, чтобы вполне законно недофинансировать соответствующие обязательства. Буквально на прошлой неделе мы с коллегами разбирались, почему на охрану и восстановление лесов и тушение лесных пожаров выделяется так мало средств: по лесным регионам объём финансирования не доходит даже до 30 процентов необходимого (результат такой политики — растущие с каждым годом площадь лесных пожаров и объём незаконной рубки). По итогам анализа, проведённого Счётной палатой, профильным комитетом по природным ресурсам, экспертами, депутатами, удалось разобраться, в чём причина такого огромного недофинансирования. Всё, что касается охраны и сохранения лесов, у нас в стране должно финансироваться из федерального бюджета. Деньги выделяются в виде четырёх субвенций, их объём рассчитывается на основе методики, принятой ещё в 2006 году, однако анализ методики показывает её полное несоответствие цели сохранения лесов.

Во-первых, часть лесов просто не учитывается. Леса в нашей стране делятся на эксплуатационные, защитные и резервные. Резервные леса — это леса, которые не планируется вводить в оборот в ближайшие 20 лет, и таких лесов много, в частности, в Иркутской области и Красноярском крае их 27 процентов, а в Якутии — 50 процентов. Так вот ,в методике расчёта федеральной субвенции резервных лесов просто нет, деньги на их охрану, восстановление и тушение там пожаров не выделяются. Получается странная математика: раз не собираемся пилить, значит, не надо и тушить.

Во-вторых, не учитывается тот факт, что в лесных регионах разные леса находятся в разных зонах доступности: есть леса, отнесённые к зоне наземного контроля, а есть — к зоне лесоавиационных работ, в последние доехать по земле, чтобы потушить пожар, не получится, можно только долететь. В Иркутской области, например, к этой зоне относятся 74 процента лесов, а в Красноярском крае вообще 95 процентов. В зоне лесоавиационных работ лесной пожар тушить в среднем стоит в 20 раз дороже, но в методике эта разница никак не учитывается. Более того, большая часть резервных лесов и лесов в зоне лесоавиационных работ — это те самые пресловутые зоны контроля, где тушить лесные пожары экономически нецелесообразно, как недавно выяснила широкая общественность. Сейчас обсуждается вопрос об отмене зон контроля, что, очевидно, должно повлечь многократное увеличение затрат на тушение пожаров, но в бюджете на ближайшие годы в связи с этим дополнительных средств не предусмотрено, а я напомню, что в зоне лесоавиационных работ пожары тушить стоит в 20 раз дороже. Откуда появятся средства на тушение пожаров при отмене зон контроля? Из регионов? Но у них этих денег просто нет

В-третьих, не учитываются текущие затраты на охрану лесов и тушение лесных пожаров. В этом году восстановлена закупка лесопожарной и лесопатрульной техники для регионов, на эти цели выделяется более 3 миллиардов рублей. Это хорошая инициатива, наличие пожарнохимической станции в лесничестве снижает количество пожаров в разы, но проблема в том, что на ГСМ и запчасти деньги не предусмотрены, в методике расчёта субвенций из федерального бюджета просто нет таких позиций. Правительство действует по принципу: мы вам технику дали, а на чём она будет ездить и как вы её будете ремонтировать — сами разбирайтесь. В итоге в самые, так скажем, горящие годы в некоторых лесных регионах техника остаётся без горючки уже в июне.

Наконец, в‑четвёртых, у нас просто не хватает людей: численность лесных инспекторов по штату должна составлять более 40 тысяч человек, в реальности — 20 тысяч, или 50 процентов необходимого; в лесных регионах на инспектора приходится до 300 тысяч гектаров леса; лесопатрульной техники на всех не хватает, зарплаты — 15–20 тысяч рублей. Отсюда, первое, плохой контроль за пожарной обстановкой: как её можно контролировать, если на одного инспектора приходится квадрат 50 на 50 километров, машины нет, а пешком такую территорию за день не обойдёшь? Второе, коррупция: давайте смотреть объективно, за 15 тысяч рублей с риском для жизни никто по лесам за бригадами чёрных лесорубов бегать не будет. Скорее, вопрос в другом: как долго человек в этой ситуации будет бороться с соблазном принять первую взятку? Тут всё, как с армией: если мы не кормим свою армию лесных инспекторов, значит, будем кормить армию тех, кто занимается незаконной рубкой.

Несмотря на объективную ситуацию, вместо того, чтобы решать эти проблемы, несколько лет подряд федеральные чиновники искали виноватых в плохой работе лесного комплекса среди своих региональных коллег. Так, например, на Иркутскую область и лично на губернатора Левченко в связи с проблемами в лесной отрасли было вылито невероятное количество грязи, и это несмотря на то, что регион сокращает незаконную рубку, первым в стране запустил проект чипирования леса и увеличил в разы налоговые поступления от отрасли. Теперь становится понятно, что это были лишь неумелые попытки переложить ответственность с больной головы на здоровую, чтобы не решать настоящую проблему — хроническое недофинансирование отрасли.

Усилиями депутатов проблема недофинансирования отрасли была вскрыта и полностью проанализирована. На прошлой неделе на совместном заседании комитетов по бюджету и налогам и по природным ресурсам мы достигли договорённости о том, чтобы изменить методику расчёта субвенций. Сделать это нужно срочно, до марта 2020 года, чтобы успеть скорректировать бюджет, в противном случае в следующем году леса снова будут гореть. И это пример лишь одной методики расчёта по обязательствам государства, и только по одной мы вскрыли массу недоработок и проблем, а таких методик десятки и сотни.

На примере ситуации в лесном комплексе хорошо видны причины, по которым наше правительство не выполняет обязательства перед нашими гражданами, — это несовершенство методик расчётов, невнимание к проблемам, бюрократизм, непонимание жизни в регионах. Считаю, что для начала необходимо определиться с принципиальной позицией: обязательства государства перед гражданами должны исполняться в полном объёме и в разумные сроки. Доверие людей — главный капитал государства, оно дороже резервных фондов, стратегических планов, госпрограмм и национальных проектов; необходимо его возвращать,

а для этого необходим полный анализ исполнения всех обязательств государства перед гражданами и анализ методик расчёта затрат на исполнение этих обязательств. Анализ должен проводиться с привлечением аудиторов Счётной палаты, правоохранительных органов, органов власти регионов, экспертов, депутатов, в противном случае наше государство продолжит не выполнять обязательства, никакого доверия граждан к органам власти не будет, и при первых же серьёзных экономических и бюджетных проблемах мы столкнёмся с сильнейшим кризисом доверия в стране.

Спасибо за внимание.

Доклады собственных законопроектов

О недопуске в леса арендаторов, которые не платят налоги с леса

О проекте федерального закона № 97506–7 «О внесении изменений в статью 78 Лесного кодекса Российской Федерации» (в части установления дополнительных оснований для досрочного расторжения договора аренды лесного участка или договора купли-­­продажи лесных насаждений, а также принудительного прекращения права постоянного (бессрочного) пользования лесным участком или безвозмездного пользования лесным участком).

Мы теряем наше национальное достояние, теряем налоговые доходы, растут количество и площадь пожаров, лес захламляется, но в наших силах принять закон, чтобы исправить ситуацию, именно такой законопроект я и предлагаю. Моя инициатива вводит дополнительные основания для отказа в допуске к участию в аукционе на аренду лесного участка для тех лесопользователей, за которыми числится недоимка по налогам и сборам и иным обязательным платежам. Данный законопроект должен остановить откровенный грабёж народных богатств, который сейчас идёт в лесных регионах.

Несколько цифр. По данным за 2017 год, долги лесопользователей по налогам в некоторых регионах доходили до 30 процентов от общей налоговой отдачи отрасли. В прошлом году в целом по стране долг по налогам лесопользователей составил 3,5 миллиарда рублей. Больше половины лесопользователей имеют долги по налогам, пеням и штрафам. Среди должников есть предприятия, которые задолжали 100 миллионов рублей и более. При действующем законодательстве налоговики вынуждены тратить массу времени и сил, чтобы взыскать долги. Пока ФНС ведёт переговоры с должником, обращается в суды, выигрывает их, добивается уплаты налогов или банкротства, недобросовестный предприниматель продолжает заготавливать и продавать лес, зарабатывая на этом огромные деньги без какой-либо отдачи для государства.

Сейчас Лесной кодекс позволяет не допускать к аукционам лишь тех, кто имеет долги по аренде, а не по уплате налогов, причём они должны быть внесены в специальный реестр недобросовестных арендаторов, то есть достаточно исправно платить копейки за аренду — и можно и дальше спокойно работать фактически в тени. Сейчас арендные платежи составляют от 30 рублей за кубометр, притом что один куб леса на рынке стоит от 5 тысяч рублей. В 2017 году доходы федерального бюджета от аренды всех лесных участков России составили около 20 миллиардов рублей, при этом расходовать из федерального бюджета на лесное хозяйство потребовалось 27 миллиардов рублей, то есть сейчас, при действующем механизме, лесная отрасль для государства по факту убыточна.

В сложившейся системе отношений одной арендной платы недостаточно, без уплаты налогов эти взаимоотношения для страны смысла не имеют, именно поэтому факт уплаты налогов должен быть условием для продолжения отношений между арендатором и государством. Однако действующие нормы Лесного кодекса создают странную ситуацию с точки зрения взаимоотношений государства и бизнеса: власти не только не могут разорвать контракт с должником по уплате налогов, но даже не могут препятствовать ему заявляться на новые аукционы. Любая частная компания в такой ситуации просто не будет иметь дело с этим контрагентом, но государству мы в таком праве отказываем. Чтобы исправить эту ситуацию, мы и предлагаем дать региональным властям дополнительный инструмент контроля за лесной отраслью и убрать оттуда недобросовестные компании.

Отмечу, что данные поправки никак не скажутся на добросовестных предпринимателях. Если есть небольшая задолженность, её очень просто погасить до аукциона и представить выписку из налоговой инспекции. Более того, аналогичный принцип уже реализуется в других сферах нашей экономики и регулируется именно отраслевыми законами, например задолженность по налогам признаётся основанием для отстранения от аукциона при регулировании производства и оборота алкогольной продукции, соответствующие нормы есть в законе «О лотереях» и даже в 44‑м законе, то есть предлагаемая мной норма не нова, её применение отработано, и она вполне может применяться и в лесной отрасли.

Моя инициатива изначально была представлена в более жёстком варианте, она предполагала ещё и разрыв договора аренды с должником. В таком более жёстком варианте законопроект получил положительные отзывы исполнительных органов государственной власти 25 регионов и парламентов 20 субъектов Федерации, причём положительные отзывы дали регионы, в которых лесная отрасль наиболее развита;

отрицательные отзывы дали только 8 регионов; консолидированную позицию законодательной и исполнительной власти в поддержку законопроекта выразили 5 субъектов Федерации. Мной была учтена критика законопроекта со стороны правительства и профильного комитета: сейчас в проекте закона остался только барьер для должников при выходе на аукционы, поэтому можно считать, что положительная оценка со стороны регионов касается и рассматриваемого сегодня варианта законопроекта.

Ответственный комитет дал отрицательный отзыв на законопроект. Коллеги указывают, что этот вопрос уже урегулирован: есть реестр недобросовестных арендаторов лесных участков, и лесопользователям, которые в него попали, отказывается в праве на участие в аукционах, вроде этого достаточно. Однако, как я уже сказал, арендная плата несопоставима с платежами по налогам, поэтому недобросовестные лесопользователи зачастую её исправно платят, но при этом не платят налоги, и в данном законопроекте я предлагаю рабочий механизм решения этой проблемы

В связи с изложенным предлагаю вам проголосовать за принятие законопроекта в первом чтении

Спасибо за внимание.

11.04.2019

Об облегчении госэкоэкспертизы для строительства социальных объектов на Байкальской природной территории (за пределами Центральной экологической зоны)

О проекте федерального закона № 105336–7 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (в части уточнения перечня объектов государственной экологической экспертизы при строительстве, реконструкции хозяйственных объектов на Байкальской природной территории).

Короткая предыстория. Законопроектом устраняется ошибка, допущенная в 2014 году, когда было введено требование о прохождении обязательной экологической экспертизы при строительстве любых объектов, включая школы, детсады, ФАПы, жильё, на Байкальской природной территории. То, что это ошибка, было понятно сразу, против выступали и научное сообщество, и общественность, и власти Иркутской области и Республики Бурятия. С момента принятия решения в 75 процентах муниципалитетов обоих регионов была фактически парализована работа по строительству школ, детских садов, Домов культуры, и до сих пор проблема полностью не решена.

То, что режим экологической экспертизы на прибайкальской территории необходимо ослаблять, было признано и президентом России: 14 августа 2017 года он дал поручение министерству природных ресурсов к 1 декабря 2017 года внести изменения в законодательство, направленные на ослабление режима экологической экспертизы в отношении объектов социального значения на Байкальской природной территории. Однако до сих пор правительственный вариант законопроекта не внесён в Государственную Думу. На данный момент представленный законопроект — единственный, решающий проблемы местных жителей, и единственный, направленный на исполнение поручения главы государства.

Немного о сути вопроса. Байкалу, как объекту всемирного наследия, требуется максимальная защита, для этого территория вокруг озера разделена на ряд зон с разным уровнем режима экологической защиты, нас интересуют две из них. Первая — Байкальская природная территория, она включает в себя территорию, расположенную в пределах порядка 200 километров от озера Байкал. В частности, в Иркутской области, в границах Байкальской природной территории, находится почти 600 населённых пунктов, и в том числе сам город Иркутск, и проживает 58 процентов населения региона, порядка полутора миллионов человек. В Байкальскую природную территорию входит несколько зон, и центральная экологическая зона — это зона в пределах порядка 50 километров от озера, для которой установлены наиболее жёсткий природоохранный режим, и здесь проживает порядка 130 тысяч человек. В 2014 году были внесены поправки в закон «Об экологической экспертизе» и в закон «Об охране озера Байкал», в результате чего запрещается строительство новых хозяйственных объектов и реконструкция действующих без положительного заключения государственной экологической экспертизы проектной документации. Под действие норм подпадают объекты всех четырёх категорий опасности, установленных постановлением правительства № 1029. К первой и ко второй категориям относятся экологически опасные производства, предприятия по добыче руд, сбору и обработке сточных вод и так далее, а к третьей и четвёртой — остальные объекты, включая школы, детские сады, медицинские учреждения, жильё. Таким образом, на территории радиусом около 200 километров с населением полтора миллиона человек без заключения государственной экспертизы нельзя построить практические ничего крупнее сарая

Основная проблема заключается в том, что под требования подпадают объекты социального назначения на всей Байкальской природной территории: школы, детские сады, даже спортивные площадки должны проходить экологическую экспертизу. В центральной экологической зоне это более чем оправданно: защита Байкала требует крайне внимательного отношения к любому объекту, который может нанести вред озеру, но в 100, в 150, в 200 километрах от озера никакого влияния на экологию Байкала эти объекты не оказывают, и это подтверждено статистикой.

Начиная с 2014 года, когда вступили в действия указанные положения, накоплена достаточная практика, чтобы оценить целесообразность применения экологической экспертизы на Байкальской природной территории. За первые два года экологическую экспертизу прошли 383 проекта, из которых 136 — это проектная документация объектов социальной сферы. По всем 136 проектам экспертная комиссия вынесла положительное заключение, то есть эксперты не усмотрели в школах и в детсадах опасности для экологии озера.

Очевидно, что заложенная в нашем законопроекте идея сохранения Байкала, как ценнейшего ресурса чистой питьевой воды, никак не реализуется посредством столь жёстких требований по экологической экспертизе, зато это приводит к огромным бюджетным расходам и к снижению качества жизни местных жителей: сама экспертиза стоит порядка 200 тысяч рублей, но стоимость всего комплекса работ по её прохождению оценивается в сумме до полутора миллионов рублей, а срок экспертизы может составить до полугода.

Простой пример, к чему это ведёт. В 2017 году в Иркутской области было запланировано строительство 15 ФАПов на Байкальской природной территории. На прохождение только экспертизы нужно было потратить 9 миллионов рублей, что примерно равно объёму затрат на ещё один ФАП, то есть в каком-то из посёлков люди не получили доступ к элементарным медицинским услугам только потому, что мы должны проверять влияние на экологию озера ФАПов, расположенных в 200 километрах от озера. Таким образом, мы просто расходуем бюджетные средства на длительную и бессмысленную процедуру, которая никак не защищает экологию озера, но снижает темпы обеспечения наших граждан необходимыми госуслугами.

Внесённым мной на рассмотрение Государственной Думой пакетом поправок предлагается решение данной проблемы. Я предлагаю сохранить экологическую экспертизу в качестве обязательной для всех четырёх категорий объектов в центральной экологической зоне Байкальской природной территории, это на территории в радиусе порядка 50 километров от берега озера, и здесь должны оставаться самые жёсткие нормы. На остальной территории Байкальской природной территории, то есть в зоне от 50 до 200 километров, экспертизу должны проходить только объекты, несущие реальную угрозу экологии озера, — это объекты I и II категорий. Таким образом, идея сохранения первозданной чистоты Байкала остаётся для нас приоритетной, при этом предлагаемый законопроект позволяет устранить барьеры для развития социальной сферы, для строительства объектов социального, культурного и спортивного назначения.

На законопроект получено полтора десятка положительных отзывов, включая отзыв правительства Иркутской области, отзывы Республики Бурятия, Забайкальского края, научных, общественных, экологических организаций. Вместе с тем на законопроект получен отрицательный отзыв правительства, он формальный и никак не оспаривает приведённые мною аргументы.

В связи с изложенным прошу поддержать законопроект в первом чтении.

11.04.2019

О квартирах для ветеранов боевых действий, вставших на учет после 01.01.2005

О проекте федерального закона № 676756–7 «О внесении изменений в Федеральный закон «О ветеранах» (в части обеспечения за счёт средств федерального бюджета жильём инвалидов боевых действий, ветеранов боевых действий, членов семей погибших (умерших) инвалидов боевых действий и ветеранов боевых действий, независимо от даты постановки на учёт в качестве нуждающихся в жилых помещениях).

Сейчас, на мой взгляд, в нашем законодательстве существует серьёзная проблема. Есть ветераны боевых действий — это люди, которые выполняли боевые задачи на территории нашей страны и за её пределами с риском для здоровья и жизни, многие из них получили ранения; это люди, которые рисковали своей жизнью ради нас, ради нашей страны, а в ответ страна обещала им определённые льготы, и одна из льгот — обеспечение бесплатным жильём. Это правильная мера, потому что, пока человек служит Родине, у него нет возможности строить карьеру, зарабатывать деньги, решать вопросы с ипотекой — он полностью сосредоточен на исполнении своего долга, ему не до решения бытовых проблем. Поэтому логично, что страна в благодарность за службу выделяет таким людям жилую площадь, но проблема в том, что по закону право на жильё имеют только те, кто встал в очередь для его получения до 1 января 2005 года, ведь это несправедливо. Те, кто встал в очередь до 1 января 2005 года, ничем не отличаются от тех, кто выполнил свой долг и встал на учёт позже. Многие просто не знают об этой норме и не встают на учёт

Вот типичная история такого ветерана, рассказанная в одном из обращений ко мне, как к депутату. Ветерана зовут Сергей. В 2003 году он участвовал в боевых действиях, есть удостоверение. О возможности получения жилья не знал, в военкомате при выдаче удостоверения ему ничего не сказали, поэтому в очередь он встал только в 2007 году. В итоге получил участок земли по программе для молодых семей, но, чтобы построить дом, денег нет. Сейчас Сергей, его жена и двое малолетних детей живут в своей квартире площадью 40 квадратных метров, купленной в ипотеку. И таких обращений у меня десятки.

Люди были участниками боевых действий, они исполнили свой долг, а теперь вынуждены жить на съёмных квартирах — это неправильно! Самое главное, граждан, которые встали на учёт после 1 января 2005 года, не так много — около 44 тысяч человек. Чтобы выдать квартиры всем нуждающимся, нужно примерно 30 миллиардов рублей — это не такие огромные средства в масштабах страны, тем более что их можно выделять постепенно, в течение трёх-четырёх лет

Я внёс законопроект, который полностью снимает указанное ограничение: тот, кто выполнял свой долг, участвовал в боевых действиях, должен иметь возможность встать в очередь на получение квартиры по закону «О ветеранах» в любое время — никаких ограничений быть не должно. Это простая инициатива, но крайне важная для тысяч ребят, которые честно служили своей стране и имеют право на получение жилья. Более того, эта инициатива важна для будущего нашей страны.

Я очень надеюсь, что России больше никогда не придётся столкнуться с конфликтами, подобными чеченским войнам или войне в Афганистане, но если, не дай бог, это произойдёт, военнослужащие, которые поедут в зону боевых действий, должны понимать, что страна не бросит их и предоставит им все положенные льготы. Дело тут не в деньгах или в квадратных метрах, а в принципах: нельзя обманывать тех, кого страна отправляет воевать, нужно перестать жульничать уже сейчас и начать с того, что уравнять признанных ветеранов боевых действий в праве на получение жилой площади.

Отмечу, что данные полномочия хоть и финансируются из федерального бюджета, переданы для исполнения региональным властям. Люди обращаются к главам муниципалитетов, губернаторам, но те ничего не могут сделать, так как необходимо менять федеральное законодательство. В результате негатив от граждан идёт на региональные и местные органы власти, хотя исправить ситуацию у них нет возможности.

Также хочу отметить, что само право на получение жилого помещения вызывает много вопросов. По закону ветеран боевых действий имеет право на получение всего 18 квадратных метров жилья. Что это за формат жилья — комната в общежитии? Чтобы купить полноценную квартиру, ветерану всё равно придётся изыскивать средства. Для сравнения: гражданин, просто отслуживший определённое время во французском Иностранном легионе, получает пожизненную пенсию от 2,5 до 3 тысяч евро, и этих денег во Франции хватает на то, чтобы снимать квартиру, платить все коммунальные платежи и обеспечивать себе достойный уровень жизни. Наше же правительство экономит на ребятах, которые участвовали в боевых действиях, защищали страну и имеют право на льготы

Относительно замечания правительства: меня очень удивило, что правительство не согласно с моим законопроектом, — внимание! — потому что не выполнило до сих пор обязательства перед ветеранами, которые встали на учёт до 2005 года, то есть за 15 лет не все ветераны боевых действий, вставшие на учёт, получили жилую площадь. Это постыдный результат работы, который дискредитирует всю систему государственной власти в глазах наших граждан, и это серьёзный повод задать правительству вопрос об эффективности его работы!

Представленный же законопроект предлагаю поддержать.

17.10.2019

О недопущении ухода от налогов иностранных компаний при сделках по продаже российской недвижимости

О проекте федерального закона № 985268-7 "О внесении изменений в часть вторую Налогового кодекса Российской Федерации в части налогообложения косвенной продажи недвижимости посредством иностранных компаний".

Во-первых, при помощи офшора владеть объектом недвижимости можно анонимно, и не нужно будет объяснять органам налоговой службы, откуда взялись деньги. Во-вторых, когда активами владеет иностранная фирма, никто не сможет отжать, рейдерские атаки не будут иметь успеха, и не важно, это частный дом или завод. Ну и в-третьих, приятный бонус — это оптимизация налогов при продаже недвижимости илисдаче объектов в аренду". То есть мы имеем дело с общепринятой схемой, в которой основной целью является сохранение анонимности владельцев, а приятным бонусом — уклонение от налогов. Предложенный законопроект направлен на то, чтобы лишить хотя бы какую-то часть продавцов и покупателей указанного "приятного бонуса".

Цель законопроекта — дальнейшая деофшоризация экономики, повышение контроля за сделками с недвижимостью и увеличение доходной части бюджета за счёт налогообложения тех операций, которые проводятся уже сейчас, но мы их не видим. Его задача — ввести в легальное поле и подвести под налогообложение практику, когда продаётся не имущество, а владеющая им иностранная компания, находящаяся зачастую в ошфоре. В результате таких сделок, как было сказано, наша страна теряет налоговые поступления, так как продажа акций иностранной, как правило, офшорной компании другой такой же компании зачастую не облагается налогами на офшорной территории. Сделка по продаже акций иностранной компании не влечёт за собой необходимости регистрации смены собственника, подобные сделки, как правило, регулируются иностранным законодательством, их рассмотрение относится к юрисдикции иностранных судов, об этом также говорится в приведённом мною объявлении. Кроме того, фактический переход контроля над недвижимым имуществом от одного лица другому происходит скрыто, поскольку реальный собственник приобретаемого имущества, бенефициар офшорной компании, не фигурирует в документах купли-продажи данного имущества, и, как мы видим, для многих это главное преимущество. Мы с вами прекрасно понимаем, что такие сделки проводятся в том числе для того, чтобы скрыть коррупцию и взяточничество.

Согласно действующему законодательству доходы, полученные от продажи акций организаций, более 50 процентов активов которых состоит из недвижимого имущества, расположенного в России, должны облагаться налогом на прибыль по ставке 20 процентов, однако налог должен уплачиваться только в случае, если покупателем акций такой российской организации является другая российская организация или иностранная организация, осуществляющая деятельность в России через постоянное представительство. В случае если покупателем акции является нерезидент, не имеющий постоянного представительства в России, взыскать налог в настоящее время невозможно.

Таким образом, сейчас в законодательстве проблема уклонения от налогов при совершении таких сделок решена лишь частично. Для того чтобы полностью исключить возможность такого уклонения, мы предлагаем пункт 1 статьи 374 Налогового кодекса дополнить подпунктом 3 о том, что налогом облагается в этих случаях недвижимое имущество, находящееся на территории России, которым владеет иностранная организация. При этом предлагаем установить, что, когда покупателем акций или долей таких организаций выступает иностранная организация, не имеющая представительства в нашей стране, налог удерживается за счёт стоимости продажи недвижимого имущества. В результате осуществления сделок по такой форме происходит фактическое установление контроля над недвижимым имуществом, находящимся на территории Российской Федерации, и появляется необходимость выплатить налог 20 процентов в соответствии с законодательством России в федеральный бюджет.

Мы изучили замечания правительства, Счётной палаты, комитета и готовы поработать над ними ко второму чтению. Предлагаю поддержать данный законопроект в первом чтении и лишить "приятного бонуса" и анонимности хотя бы какую-то часть налоговых уклонистов.

Спасибо за внимание.

14.04.2021